Сборник - «Лимонка» в войну

Америка – это чудовище, современный монстр, Минотавр ХХI века. Тот, кто убьёт его, покроет себя славой, как минимум, на столетия. Кастро и Хомейни показали себя куда лучше, чем Саддам, но место победителя Минотавра по-прежнему свободно.

Саддам Хусейн – не революционер. Он не смог (даже не очень старался) оседлать бушующие в мире антиамериканские энергии и направить их против врага. И, в отличие от тех же Кастро или Хомейни, никакой духовной альтернативы миру «обезжиренных кащеев», как обозвал Лимонов западную цивилизацию, режим Саддама не предлагал.

Теперь абсолютно ясно, что никакого отношения к ангелам-истребителям, обрушившим башни Всемирного торгового центра, Саддам не имел. Это слишком высоко для него. Прибегая к газетному штампу – это не его уровень творческой раскрепощённости.

Минотавра убьет свободный человек. Из числа тех, кого обыкновенные, то есть обвешанные с ног до головы кандалами запретов, люди называют фантазёрами, чудаками и т. п.

Владимир Ильин, май 2003

Ирак. Война

Мосул, большой город на севере Ирака. Напротив моего окна пустое четырёхэтажное здание без стёкол, кое-где следы пожара. Здесь был банк. Чуть дальше – полуразрушенное здание полицейского участка.

Над городом регулярно, и днём и ночью, пролетают вертолёты оккупационной армии. Улицы патрулирует бронетехника. Если колонна передвигается по сельской местности, то сверху висят вертолёты.

В центре – пешие патрули. Пятнистая светло-коричневая форма, каски и бронежилеты, с оружием наготове, очень внимательны. Типичный американский военнослужащий выглядит так: лет двадцать пять, часто жуёт жвачку, нередко интеллигентного вида. Много негров, неестественно большой процент солдат в очках. Открытой враждебности к иракцам не видно, те тоже внешне спокойно и без интереса реагируют на их присутствие. Вообще янки особенно не высовываются, куда больше заметны местные полицейские.

Формально страной управляет глава оккупационной администрации Пол Бремер. Реально она не управляется никем. Городские коммуникации не функционируют: мусор не убирается; электричество, хотя и с перебоями, но подают, а вот плату за него не требуют. Даже налоги с коммерсантов перестали собирать. Некому больше взимать деньги!

Полицейские поддерживают какую-то видимость порядка, получают зарплату и делают вид, что кого-то ловят. Но безопасность населению не обеспечивают. Местные коммерсанты решают проблему безопасности по-своему – нанимают вооружённых автоматами молодых ребят, чтобы те охраняли по ночам их лавки и магазины.

Политические репрессии при Саддаме имели место, в тюрьмы сажали и дезертиров из армии. Недовольные его правлением в стране есть, их немало. Американцы вооружили и бывших политзаключённых, и просто заключённых всех мастей и теперь рассчитывают, что те за деньги будут отлавливать сторонников Саддама. Сформирована служба платных «стукачей». Стучать можно и анонимно, и по телефону. Идут ночные аресты. «Стучат» не только на подпольных активистов Сопротивления, но и, скажем, на конкурентов по бизнесу. Американцы в нюансы вникают слабо, хватают – и в концентрационный лагерь.

В городе царит страх. Одни боятся бандитов. Другие боятся американцев и их ставленников. Третьи боятся подпольной «сети Саддама». Четвёртые боятся, что если американцы уйдут, то противоборствующие стороны начнут войну друг с другом, и исчезнет даже та видимость порядка, которая существует сегодня. Все кого-то или чего-то боятся.

В среднем по стране каждый день происходит около двадцати нападений на оккупационные силы. Пока не Вьетнам, но нужно учесть динамику процесса и перспективы. Практика подобных политических процессов такова, что для структурирования движения Сопротивления нужно некоторое время, скажем, года два.

Я в одном из центров иракского Сопротивления. Не хочу называть этот городок, скажу только, что он достаточно часто мелькает в хронике телевизионных новостей.

Здесь несколько грязных провинциальных отелей, но ни в один из них мне не удалось поселиться – я иностранец. И то, что я не американец, а русский, и паспорт могу им показать, их не убеждает.

Как всегда на Востоке в подобных случаях, собирается целая группа зевак, которые в меру своих сил помогают, советуют или просто глазеют на экзотического зверя – живого иностранца. Сумел договориться с одним из них – поселиться на квартире. Меня ведут туда уже вечером, с наступлением темноты. Предупреждают о необходимости помолчать на подходе к дому, чтобы никто из соседей не заподозрил, что к ним ведут иностранца. Дом в несколько этажей, похож не на обычную многоэтажку в нашем понимании, а на недостроенный железобетонный барак с плоской крышей. Половина окон разбита, двери грубо сварены из листового железа, лестницы без перил, везде мусор и грязь. Чёрт знает что, в общем. В квартире, если её можно так назвать, живут двое холостых ребят. Никакой мебели или стульев, везде циновки. Внутри тоже грязновато, вроде нашей рабочей общаги. На стене крохотный портрет Саддама, вырезанный из какого-то журнала. Поужинали – яйцо, лепёшки, бутылка местной пепси-колы. Настал черёд пива. Пустая банка из-под него летит в открытое окно.

Завожу разговор о буднях оккупации. Один из ребят задирает полу арабской традиционной рубахи, вроде длинного и широкого женского платья, и показывает следы двух симметричных белесоватых рубцов на бёдрах от пытки электрическим током, по десять сантиметров справа и слева от полового члена. Американцы его схватили, держали три дня и пытали: «Признавайся, что ты федаин Саддама». Он ни в чём не признался, и его выпустили.

Ночуем мы не в комнате, а на плоской крыше, на подстилках, здесь так принято по жаре. Ближе к утру рядом послышалось два взрыва. Вскоре в ночной тьме стал слышен шум поднявшихся в воздух американских вертолётов. Снова три тяжёлых взрыва, но на этот раз где-то вдалеке.

По этому городку американские пешие патрули не ходят – боятся. По главной улице регулярно проезжают конвои. Это либо бронемашины, по три, либо танки, по два.

В девять вечера мы снова в нашем бараке. В комнате гости, в полном разгаре пьянка. Одна бутылка местной водки 0,75 уже выпита, пустая тара летит в окно. Вторая начата, и мне предлагают присоединяться. Поднимаем тост за Саддама Хусейна. Затем ещё один, на этот раз за Фиделя Кастро, здесь его тоже очень уважают.

В числе гостей два здоровых, плотных мужика, они из бывшей иракской армии. Один показывает мне пластиковую бирку, на ней на английском его имя и порядковый номер. Его тоже арестовывали как подозреваемого в принадлежности к федаинам, четыре дня продержали и выпустили, за взятку в два миллиона динаров, это тысяча долларов. Мне уже рассказали, что он настоящий федаин, без дураков, и лично стрелял по конвоям из гранатомёта. Глядя на его плотную, уверенную в себе физиономию, особых сомнений по этому поводу не возникает. Днём он сидит в чайхане, пьёт чай и смотрит телеканалы Аль-Джазира и Аль-Арабия. Полиция при встрече с ним уважительно здоровается.

На следующий день иду смотреть туда, где накануне, уже во время моего пребывания, то ли на мине, то ли на фугасе подорвали бронемашину. Это произошло недалеко от центра, на повороте к дороге, ведущей на одну из американских баз. Взрывное устройство замаскировали в мусоре на краю дороги. Камень обочины разворочен. О возможных жертвах местные жители не знают; американцы об этом не рассказывают.

О Саддаме. Здесь, в Ираке, многие были недовольны его политикой, излишне жестокими силами безопасности, войной с Кувейтом, помпезными правительственными резиденциями, возводимыми в голодные годы ооновской блокады. Однако призывы Хусейна к сопротивлению на фоне того, как значительная часть старой администрации стала сотрудничать с американцами, а также смерть в бою его сыновей и внука сделали Саддама символом сопротивления американцам. Однако партизанская война разворачивается не за Саддама, а за Ирак, – сказал мне бывший офицер.

Лоуренс Месопотамский, ноябрь 2003

Иракский джихад

Очередная активизация партизанской войны в Ираке началась с событий в городе Эль-Фаллуджа, где федаины убили четырёх американцев, ехавших на своих джипах по городу. Затем местные жители растерзали их трупы на виду у местной полиции, которая сделала вид, что ничего не замечает. По официальной версии американцев, растерзанные якобы являлись «гражданскими специалистами».

Где именно работали эти «гражданские лица» и в какой именно области они «специалисты»? Пронырливым европейским журналистам удалось прояснить этот очень непростой, но интересный вопрос. Оказывается, они работали в частной охранной фирме. Армия США нанимает через подобные фирмы, обычно британские, бывших военнослужащих, дополняя таким образом нехватку своих солдат. Среди наёмников есть британцы, американцы, белые южноафриканцы и, говорят, даже русские. Они работают телохранителями высокопоставленных иракских предателей и охраняют важные объекты. Одним словом, сторожевые псы. Само собой разумеется, что эти «гражданские специалисты» работают с оружием в руках. В Ираке уже «работает» подобным образом пятнадцать тысяч таких «гражданских лиц», то есть по численности это второй после американского военный контингент в стране.